Наследие отца Александра Шмемана

Жизненный путь и творчество отца Александра Шмемана



Жизненный путь

Александр Шмеман родился в Ревеле (нынешний Талин) 13 сентября 1921 года. В раннем детстве вместе с семьей переехал в Париж. Вначале он посещал Русскую военную кадетскую школу, затем гимназию. По собственному желанию вскоре он перешел во Французский Лицей. Богословское образование отец Александр получил в Свято-Сергиевском Богословском Институте в Париже, в который он поступил в 1940 году, в начале Второй Мировой войны. Закончив обучение, он становится преподавателем Церковной истории, выступает в роли ассистента А. В. Карташова. 31 января 1943 года Александр Шмеман женился на Юлиании Сергеевной Осоргиной, от которой у него родилось трое детей Анна, Сергей и Мария. Он был рукоположен во священники Митрополитом Владимиром (Тихоницким). В июне 1951 года по приглашению декана Свято-Владимировской семинарии прот. Георгия Флоровского, отец Александр переезжает с женой и детьми в Америку, чтобы занять пост преподавателя Свято-Владимировской семинарии. Он начал преподавать Церковную историю и литургику, которая постепенно становится его главной специализацией. В 1959 году он защитил в Свято-Сергиевском Богословском институте докторскую диссертацию «Введение в Литургическое Богословие».

В 1962 году отца Александра назначили деканом Свято-Владимировской семинарии. В 1970 году он активно участвовал в получении автокефалии Американской Православной Церкви.

С годами возрастало влияние отца Александра на жизнь Православной Церкви в Америке. В этот период он становится помощником стареющего Митрополита Иринея, еженедельно выступает с проповедями по «Радио свобода», которое транслировалось в России.

Отец Александр проявлял живой интерес и любовь к литературе. В Свято-Владимировской семинарии он читал курс лекций «Опыт церкви в русской литературе, от Пушкина до Солженицына».

В сентябре 1982 года отец Александр заболел раком легких с метастазами в мозгу. В день его кончины, 13 декабря 1983 года Церковь отмечала день памяти Святого Германа Аляскинского, одного из первых православных миссионеров в Америке, прославлению которого он столь содействовал.



Литургическое богословие

Отец Александр назвал свои курсы «литургическим богословием» - термин, уже использованный о. Киприаном Керном в одной из своих ранних работ : Крины молитвенные. Сборник статей по литургическому богословию (Белград, 1928), которая включала в себя размышления о литургии. Этот термин использовали в Литургическом Движении в Римо-Католической Церкви в начале двадцатого века.

Для Отца Александра сама Литургия - ее последовательность, литургические тексты, литургический год – должны быть источником Литургического Богословия. Выражение опыта должно быть целью. Этот опыт является контекстом всех других форм Богословия (Lex orandi lex credendi). Отец Александр идет дальше и говорит, что Литургия сама по себе не составляет для него основного интереса. Он замечал, что в любви к обрядности, к уставу и красоте православного богослужения, может таиться определенная духовная опасность. Важно то, что значат для нас и что несут в себе эти литургические обряды. Иначе говоря, изучение Литургики раскрывает в нас способность проникать в сущность Церкви.

Для того, чтобы способствовать пониманию литургических обрядов, нужно изучать развитие Литургии в ходе истории. Отец Александр продолжал исторический подход в изучении литургии, которым занимались в Богословских Академиях России еще в XIX веке. Для него моделью истинного понимания Литургии была ранняя церковь, Церковь первых трех веков христианства. Но Литургическое Богословие не является только исторической дисциплиной. Взгляд отца Александра на литургию был отмечен особенной интуицией, которая являлась результатом личного опыта. Он подчеркивал важность Евхаристии, как «Богоявления в Церкви» (в чем некоторые замечают влияние отца Николая Афанасьева) и Эсхатологии, как основной характеристики Литургии. Его последняя книга «Евхаристия» носит подзаголовок «Таинство Царства Божия». В своей докторской диссертации «Введение в Литургическое Богословие» отец Александр подчеркивает, тот факт, что изначальное эсхатологическое значение Литургии было мало по малу утеряно, начиная с четвертого века, и заменено «мистической» набожностью, которая придает большое значение различию между «духовным» и «мирским» (из этого следует, что главное - «прикоснуться к святыне»). Это означало возврат к «религии», но в понимании Христианства – это означало не «религию», а ее конец. Христос своей смертью и воскресением положил конец между «освященными» и «профанными» и дал человечеству новую жизнь Царствия Божия. Церковь и есть опыт этой новой жизни «во Христе», в Царствии, где разделение между Богом и человеком больше не существует. Таким образом, Церковь по существу и есть «жизнь», а не Институт. Отец Александр отмечал, что «мистическое благочестие» существует и сегодня, и проявляет себя в желании разделить духовенство и народ, рассматривать церковно-славянский язык как «священный» и, в целом, рассматривать Литургию как нечто «священное», что не должно быть понято (так как должно оставаться «мистическим»), и что касается лишь клира.

Отец Александр видел необходимость «литургических реформ» касательно многих аспектов, но сам он «реформистом» не был. В своих работах он подчеркивал, что первостепенная цель Литургического Богословия – это не реформы касательно Литургии, что стало целью «литургического движения» в Римо-Католической церкви. Он подчеркивал, что Литургическое Богословие должно в первую очередь опираться на правильное понимание литургии, и что реформы, если будет такая необходимость, автоматически будут следствием этого понимания. Реформы в литургии не должны навязываться Церкви силой. Таким образом, практика «частого причащения» - следствие разумного понимания Евхаристии, как основы и центра Церковной жизни. Чтение вслух Евхаристической молитвы и других молитв в литургии – следствие понимания Церкви, как «народа Божиего», который различен, но в котором нет разделения на «духовенство» и «мирян». Использование в литургии языка понятного народу становится само собой разумеющимся, если есть понимание того, что не лишь те, кто понимает славянский или греческий, а все присутствующие являются участниками Литургии.



Мирское и священное.

Отец Александр говорит о Таинствах в контексте представления о мире или творении. Он объясняет, что творение было дано человеку, как способ общения с Богом. В таком случае принятие пищи и воды, есть тайнодействие. Фактически голод означает жажду о Господе. Это объясняет практику поста, которая напоминает нам, что мы полностью зависим от Господа – источника нашей жизни. В совершении Евхаристии пища представляет собою способ, « par excellence », через который заново восстанавливается наше общение с Богом.

Отец Александр отмечал, что эта особенная христианская точка зрения на мир была утеряна в секуляризованной культуре нашего времени. Соответственно со взглядом секуляризованного мира, мир или творение, является целью в самом себе. Он объясняет, что секуляризация – это не одно и то же, что атеизм. Секулярный человек может верить в Бога. Но в его взгляде на мир Бог уже не является центром человеческой жизни. Вот почему отец Александр характеризовал секуляризм, как главную «ересь» нашего времени.

Отец Александр объясняет, что религия по существу не отличается от секуляризма. Точкой отсчета для религии также является разделение между Богом и человеком, «духовным» и «мирским». Только подход здесь иной: религия подразумевает преодоление этого разделения с помощью священных обрядов, прикосновения к «святыне» и удаления от мира. В то же время христианство не является «религией», но концом всех религий. Тем не менее, народное литургическое благочестие тяготеет к тому, чтобы превратить христианство в некий «культ». В этом случае на Литургию часто смотрят не как на общецерковное таинство, а как на удовлетворение частных «религиозных нужд»; чрезмерно подчеркивается разделение между клиром и народом, «посвященными» и «непосвященными».

Отец Александр считал, что единственным ответом как для секурализма, так и для религии является откровение данное Церкви через восстановление мира (творения) смертью и воскресением Христа, как Царствия Божиего. Это откровение опытно познается через Церковные службы и в первую очередь через таинство Евхаристии. Евхаристия и вся литургия не должны более восприниматься лишь как религиозный обряд (для клира или для народа), но как церковное делание. Космическое (мировое) и эсхатологическое значение (величина) Церкви и экклезиологическое значение Церковных таинств являются главными темами богословских трудов Отца Александра.

Точкой отсчета всех богословских размышлений о. Александра было особенное видение - эсхатология как важнейшая характеристика христианства и Евхаристия (как и таинства и вся литургическая жизнь Церкви), как выражение и опыт «Царствия». Это пророческое видение делает его одним из крупных православных богословов XX столетия.


Первая страница